Магнус Красный: Повелитель Просперо - Страница 3

Пепельный ветер завывал среди разрушенных и обвалившихся построек, словно оплакивая прежнее величие города. Судя по размерам и расположению выщербленных обломков мрамора, когда-то здесь высились прекрасные здания из полированного камня и сверкающего стекла.

Развалины Жаррукина, начинаясь в скалистых предгорьях, тянулись вдоль неестественно прямого желоба широкой речной долины. Уже более тысячи лет здесь никто не жил, так что многие из древних пласкритовых каньонов и проспектов, потрескавшихся от времени, уступили натиску стихий.

Строения были возведены еще до начала Долгой Ночи — каждое из них обладало уникальностью, не то что модульные дома более поздних поселений, когда человечество невероятно быстро расселялось среди звезд. Этот мир колонизировали на заре золотой эры космических исследований, и Жаррукин стал одним из первых его городов.

— Здесь ли изначальный король Моргенштерна основал свою столицу? — спросил Атхарва у пылинок, пляшущих в его руке. — Почему Жаррукин пал, хотя вашу планету, единственную из всех, не затронуло безумие? Его погубила ваша жадность, ваше высокомерие? Или всего лишь пришел его час? Жаль, я не могу поговорить с вами. Чему бы вы меня научили?

Воин понял, что излишне расчувствовался, но мысли об утраченных знаниях причиняли ему боль, как от огнестрельной раны. Он перенес свой разум на более высокий план сознания; в Братствах, недавно сформированных культах легиона, такую практику называли «Исчислениями».

Хотя Атхарва читал о некоторых ее вариантах в старинных ахеменийских текстах, которые пережили «очищение» библиотеки Ши У кардиналом Тангом, совершенствовать технику он начал только после того, как покинул Просперо. Благодаря ей воин всегда мог полностью сосредоточиться на конкретной задаче, изменив свою ментальную архитектуру, как того требовала ситуация.

Следя за танцем частиц над ладонью, легионер видел, что траектории их вращения продолжают усложняться. Поблескивали крупицы оксида железа, остатки чего-то металлического и древнего, давно уже утонувшего в пыли среди городских руин. Атхарва пытался отыскать смысл в этих трехмерных узорах, различить картины будущего в случайном кружении праха. Прозревание грядущего было коньком воина, но поиск истины в глубинах Великого Океана каждый раз давался ему нелегко.

Легионер перевел взгляд с пляшущих красных пылинок на изгиб своего левого наплечника. По багряному полю змеились лучи серовато-белой звезды, символа Тысячи Сынов.

А в ее центре помещалось широко распахнутое око — эмблема нового братства Атхарвы.

Атенейцы.

Название казалось ему оригинальным, но напоминало о старинных науках, о временах, когда седые академики днями напролет просиживали над редкими и удивительными томами ныне забытых знаний. Воину было известно о мистической важности имен, и обозначение его культа обладало собственной силой. Из учений Атенейцев он почерпнул мощь, о которой даже не мечтал, — то же самое происходило с Корвидами, Павонидами и всеми прочими. Атхарва достиг вершин, почти неведомых ему до прибытия на Просперо.

До перерождения легиона.

Движением мысли воин опустил барьеры, мешавшие Великому Океану просочиться в его плоть. Варп потек в тело Атхарвы, словно вода по хитроумному переплетению акведуков. Ментальные мыслеформы третьего Исчисления направляли поток, придавали ему форму.

С радостным волнением легионер ощутил, как неведомое становится известным, как проявляются незримые и неписаные варианты будущего. В его разуме возникла неодолимо манящая, эфемерная картина: город, что спит на вершине мира, пока его шпили плавятся во всепланетном пожаре.

«Так погиб Жаррукин?»

— Чем ты занимаешься? — глухо спросил кто-то позади воина, и зрелище пропало.

Языки пламени исчезли, Атхарва сдержал напор энергии внутри себя и вздохнул, вернувшись в обыденную реальность.

— Думаю, — ответил он, разжав пальцы латной перчатки. Воющий шквал унес пыль в руины города.

Отряхнув ладонь, легионер повернулся и выпрямился в полный рост. Он стоял посреди открытой всем ветрам широкой улицы, его громоздкие багряные латы переливались, будто смазанные маслом, и отражали свет измученных небес.

Стоящая перед ним стройная женщина с угольно-черной кожей была облачена в пестрые одеяния с узором из перекрывающихся геометрических фигур. При их первой встрече Атхарва решил, что это церемониальное облачение, но затем узнал о культурном подтексте такого наряда — в экваториальных регионах планеты его носили люди науки.

Дальше, под выступом каких-то развалин, укрывались от надвигающейся бури «Грозовая птица» легиона и два транспортника типа «Сервантес». Их двигатели шумно гудели, набирая обороты перед стартом.

— Хранитель Ашкали, — произнес Атхарва. — Чем могу вам помочь?

— Нико, — поправила она. — Мы с тобой облазили уже столько древних руин, что можем общаться неформально, согласен?

— Как вам будет угодно, — ответил легионер.

Оба знали, что он все равно не станет называть ее по имени.

Нико Ашкали была главным хранителем Моргенштерна; урожденная терранка, она по-настоящему сроднилась с этим миром. Женщина, показавшая себя дотошным и проницательным ученым, руководила раскопками в Жаррукине и окрестностях. Ее серо-стальные волосы были убраны под узорчатый головной платок, антибликовые защитные очки и дыхательная маска скрывали лицо.

Подняв окуляры на лоб, Ашкали заслонилась рукой от песчаных вихрей. У нее были поразительно зеленые глаза с глубокими морщинками в уголках.